История о колдовстве и людях (окончание)

[upolzanez]

Название: История о колдовстве и людях
Фандом: Энн Райс "Вампирские хроники", фильм "Интервью с вампиром"
Направление: джен, гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма, романтика, приключения
Размер: миди
Персонажи: Луи де Пон дю Лак, Иветт, Лестат де Лионкур, Клодия, Арман, Сантьяго, сестра Луи
Пейринг: Луи/Иветт, Клодия/НМП, Арман/НЖП, сестра Луи/её муж
Предупреждение: OOC

Часть 19

Парадные двери Театра вампиров им отворил подобострастно улыбающийся швейцар, оказавшийся, к удивлению Луи, человеком. Чем дальше они с Сантьяго углублялись в коридоры театра, тем больше людей попадалось им на пути. Но что здесь делали эти люди? Держали ли их на положении рабов – или они пошли в услужение к вампирам добровольно?
В общем-то, внутри на обычный человеческий взгляд не было ничего особенного. Фойе, коридоры, запертый пока зрительный зал, гримёрные артистов… Готический антураж, разумеется, соответствовал названию, но окажись Луи в подобном театре лет двадцать назад, когда сам был человеком – не заметил бы совершенно ничего подозрительного.
Сантьяго принюхался.
- Умираю с голоду, - мрачно произнёс он. – Пять ночей не охотился, ничего в рот не брал. Ох и трудно же… Одно хорошо – ждать недолго осталось.
- Зачем же вы так с собой? – поражённый словами странного вампира, Луи на мгновение забыл о своей неприязни. – Какой смысл изводить себя голодом?
- А как иначе распалить себя перед пиршеством? – на лицо Сантьяго вернулась ухмылка. – Чем дольше отказываешь себе в удовольствии, тем оно желанней, когда приходит час. Господин Арман порой месяцами не прикасался к пище, чтобы потом познать наслаждение, неведомое тем, чья воля слаба…
- Могу ли я поговорить с господином Арманом? – поспешно спросил Луи, которому общество Сантьяго успело порядочно надоесть.
- Никак нет, - уверенно произнёс Сантьяго. – Господин Арман в отбытии, до его возвращения Театром вампиров заправляю я. Надеюсь, представление тебе придётся по нраву, ха-ха! Только вот тебе в нём отведена роль зрителя, и на большее не надейся.
Он зашептал Луи в ухо:
- Мне ты без особой надобности. Но господин Арман повелевает всеми вампирами в Париже, так что тебе необходимо явиться пред его очи. Кто бы мог представить, что наши актёры не смогут тебя выследить на протяжении десяти лет? И что только мне это удастся, как раз тогда, когда господин в отъезде? Подумать только, показав тебя господину Арману, я смогу просить о повышении!
До представления, по словам Сантьяго, осталось всего несколько минут. Для Луи отвели отдельную ложу. Все же остальные зрители в зале, к его удивлению, оказались обычными людьми, а вовсе не вампирами.
- Знатные персоны, - сказал про них Сантьяго. – С тугими кошельками. Кто бы мог подумать, что Сантьяго когда-нибудь будет вхож в высшее общество? А вон оно как получилось. Эти смертные жаждут зрелищ – так дадим им то, в чём они так нуждаются!
Спектакль начался. Если это вообще можно было назвать спектаклем. Актёры-вампиры, выдающие себя за людей в костюмах вампиров – надо же было такое придумать! – разыгрывали сценки, каждая из которых должна была подводить зрителей к мысли о быстротечности жизни и о конечном торжестве смерти. Всё это происходило под рокот барабанов, отбивавших один и тот же дикий ритм где-то за сценой.
И не жалко богатым господам платить за такое из своих кошельков, подумалось Луи. В чём смысл этого представления? Любой человек и так знает, что он не бессмертен, за этим знанием не нужно идти в театр!
Барабаны тем временем звучали всё громче. И Луи внезапно понял, что глаз не может отвести от сцены. Он уже не ждал никакого сюжета от абсурдного представления, он ждал лишь кульминации, которая непременно должна была наступить…
И вот барабаны смолкли, и двое вампиров в чёрном вытолкнули на сцену девушку. Луи сразу же понял, что девушка эта – не вампир и что ей очень страшно.
- Пощадите! – выкрикнула она, когда Сантьяго вывел её на середину сцены. – Я хочу жить!
- Разве наше представление ничему тебя не научило? – проговорил ей в ухо Сантьяго. – Или ты невнимательно смотрела? Все люди умирают – так какая разница, сейчас или потом?
В руке у него очутился кинжал, он полоснул им по платью несчастной девушки, оставив ту обнажённой по пояс. А барабаны всё били.
Казалось, сердце Луи стучит в одном с ними ритме. Он видел, как Сантьяго, приобняв девушку, сопротивляется отчаянному желанию, чтобы не оборвать представления раньше времени. Сам же Луи будто приклеился к своему креслу, барабаны, бьющие словно внутри него, мешали ему встать, даже для того, чтобы попытаться помочь несчастной…
Сантьяго провёл кинжалом по коже намеченной жертвы, по груди у той потекла красная струйка – и Луи захлебнулся в аромате чудеснейшего нектара, по сравнению с которым вкус свиной крови заставил бы скривиться от отвращения. В ужасе Луи вцепился в подлокотники кресла, но ничто сейчас не могло бы противостоять дремавшему в нём столько лет хищнику, который теперь поднял голову и требовал еды. Луи пробовал задержать дыхание, но чудесный запах был ему необходим, как человеку – кислород.
Заболела грудь, словно хищник внутри него вцепился зубами в человека, которым Луи ощущал себя все эти годы.
Луи закричал. Ему нужна была кровь. Человеческая.

Часть 20

Луи де Пон дю Лака, добропорядочного отца семейства, владельца особняка в парижском пригороде, больше не было. Остался лишь вампир, восставший из гроба, и во всём мире его интересовало только одно - кровь, текущая в жилах человека. Как же жутко быть мёртвым… Как жутко знать, что одним ударом зубов ты прокусишь прелестную шейку этой милой девушки, и нет силы, которая могла бы тебя остановить.
И всё-таки что-то было не так. Луи изнемогал от запретного желания – но при этом почему-то даже не шевельнулся, чтобы подняться со своего места и оказаться рядом с жертвой. Как такое может быть?
Пытаясь понять хотя бы что-нибудь, Луи схватился за голову. А в мыслях у него проносились картины – как, погрузив в гипнотический сон тёплого кролика, он прокусывает ему шею, и кровь зверька чудесным образом приобретает бесподобный аромат, заполнивший сейчас воздух… Или кто-то протягивает ему бокал, доверху наполненный волшебной красной жидкостью, и он пьёт её жадными глотками… Но среди этих видений не было ни одного, где он кусал бы девушку, где причинял бы ей хоть какой-то вред!
Выходит, крови девушки он совсем не хочет? Тогда что за страсть овладела им? Как можно одновременно чего-то хотеть и не хотеть?
«Желание иметь много денег – это совсем не то же самое, что желание кого-нибудь ограбить», - прозвучал в ушах голос Синя.
Луи осмелился вдохнуть полной грудью. Так вот в чём заключалась разгадка. Да, ему сейчас очень хотелось крови – именно с таким ароматом, именно с таким вкусом, именно с тем составом, наконец, которым обладает лишь кровь человека. Но при этом ему совершенно не нужна была кровь, текущая в жилах девушки! Просто потому, что по праву она принадлежала девушке, и та нуждалась в ней гораздо больше.
Страх ушёл, в голове прояснилось. Теперь, когда Луи не боялся больше превратиться в чудовище, волшебный аромат, ничуть не потерявший своей привлекательности, не вызывал больше тех мучений, что обрушились на него так внезапно.
Но вампиры в театре ни о чём не подозревали. Сами зачарованные запахом, они не могли знать, что над одним-единственным вампиром в зрительном зале этот запах власти не имеет!
А это означало, что нельзя терять ни секунды.
Луи не стал тратить время на то, чтобы притворяться человеком и спускаться по лестнице. Расстояние от ложи до сцены он преодолел одним прыжком, чего обычный человек никогда не сумел бы сделать. В следующий миг его кулак обрушился на челюсть Сантьяго (интересно, клыки у этого упыря хоть целы остались?). Схватив одной рукой девушку, которая для вампира весила не больше пушинки, другой он сорвал со стены масляную лампу и со всей силы швырнул её на сцену.
Теперь у них будет время скрыться, пока вампиры будут тушить пожар.
Когда они оказались на свежем воздухе, Луи оторвал кусок рукава от своей рубашки, чтобы перевязать рану на груди девушки. Увы, починить платье он был не в состоянии, поэтому крепко прижимал незнакомку к себе, чтобы случайным прохожим, если они здесь появятся, не вздумалось пялиться.
- Есть ли здесь где-нибудь поблизости врач? – спросил Луи.
- Да, совсем неподалёку живёт доктор Бру, - отвечала девушка. – Надо найти извозчика, он нас быстро довезёт. Кстати, меня зовут Жанна… Мой хороший, замечательный спаситель, как же я вам благодарна!
Жанна разрыдалась, но это были слёзы радости.
- Меня зовут Луи, - представился он и тут же ощутил, как по его собственной щеке бежит слеза.
А вот этого уже нельзя было допускать. Если Жанна увидит его кровавые слёзы – страшно представить, что будет. Тем более что на них падал свет масляного фонаря…
- Вы такой же вампир? – спросила Жанна.
Ни насторожённости в голосе, ни страха – просто интерес.
- Я особенный, - улыбнулся Луи.
Больше им говорить не пришлось – до чуткого слуха вампира донеслось цоканье копыт.
Очень скоро извозчик мчал их к доктору Бру по названному Жанной адресу.
Оставив девушку у врача, Луи не стал спешить домой – время до рассвета ещё было. Вряд ли враги скоро опомнятся, но чем скорее их обезвредят – тем лучше.
Дежурный инспектор в полицейском участке внимательно выслушал показания господина Луи де Пон дю Лака.
- Вот, значит, как… - проговорил он. – Возможно, сударь, что вы сообщили нам крайне ценную информацию. Обязательно завтра днём туда наведаемся и всё проверим.
Настенные часы пробили три часа ночи.
- Впрочем, уже не завтра, а сегодня, - усмехнулся инспектор.
Вернувшись наконец домой, Луи рассказал всё. Узнав о его знакомстве с бандой вампиров-людоедов, Иветт и Клодия не на шутку перепугались, но когда рассказ перешёл к спасению Жанны, в глазах обеих женщин засветилась гордость. Да, таким бесстрашным мужем и отцом стоило гордиться.
Засыпая в то утро перед рассветом в своей постели, под защитой оконных ставней, что оберегали его от солнечных лучей, Луи искренне понадеялся, что полиция сделает своё дело как надо.

Часть 21

- Ты только посмотри, Луи, что пишут в газетах! – воскликнула Иветт, когда её муж, пробудившись после захода солнца, спустился в гостиную.
Клодия была уже здесь. Судя по всему, новость она уже прочитала и теперь с нетерпением поглядывала на приёмного отца.
Взяв протянутую женой газету, Луи тут же увидел заголовок: «Конец Театра вампиров».
Сам же текст, на прочтение которого у Луи благодаря сверхъестественной памяти вампира ушло лишь несколько секунд, был таким:

«Театр вампиров, снискавший себе известность в Париже и за его пределами, больше не распахнёт свои двери для публики – и это, вероятно, к лучшему. Сегодня в три часа ночи дежурный инспектор полиции Шарль Сент-Коломб получил от господина, имя которого пока не разглашается в интересах следствия, сведения о состоявшемся в театре покушении на убийство. Важно, что покушение было совершено актёрами театра, прямо на сцене, на глазах у зрителей, которые искренне принимали разворачивающееся кровавое действо за гениальную игру. Жертва покушения успела получить рану, но была спасена отважным парижанином, впоследствии сообщившим об этом происшествии в полицию.
Здесь мы можем напомнить читателям, что окрестности Театра вампиров уже давно пользуются дурной славой из-за таинственных исчезновений людей, ни одно из которых до сих пор не удавалось раскрыть.
Заподозрив, что в Театре вампиров под видом лицедеев орудует разбойная шайка, комиссар Марсель Симони привёл в здание театра отряд полиции. Поскольку служащие театра не желали пропустить полицейских внутрь, комиссару пришлось пригрозить применением оружия.
Во время обыска отряд обнаружил в здании театра потайную дверь, а за ней – склеп со множеством гробов. Подозревая, что в гробах могут храниться останки жертв преступлений, комиссар приказал вытащить гробы на свет и вскрыть их.
Для последовавших за этим событий ни полиции, ни прессе пока не удалось найти объяснения.
Стоило солнечным лучам проникнуть в гроб, как внутри его вспыхнул огонь. Из гроба выскочила горящая заживо фигура, напоминающая человеческую, и принялась с диким криком метаться по зданию театра. Все попытки угнаться за этой фигурой, чтобы погасить огонь, ни к чему не привели – двигалось это существо намного быстрее человека. Тем временем полицейские, как бы ни были они поражены происходящим, повинуясь отданному ранее приказу комиссара, вскрыли остальные гробы. Вскоре здание театра напоминало ад: выскочившие из гробов и горящие заживо существа заполнили всё вокруг, в поисках спасения они метались не разбирая дороги, а потому пожирающий их огонь перекидывался на все окружающие предметы. С жуткими воплями обитатели гробов кидались в раскрытые окна, но, не найдя спасения и за пределами зловещего театра, обращались в пепел. Когда наконец прибыла пожарная команда, спасать было уже нечего. Комиссар Симони, также пострадавший от огня, в настоящее время пребывает в больнице, однако, по словам врачей, состояние его не внушает опасений. Больше в полицейском отряде пострадавших нет».

- Какая жуткая смерть, - произнёс Луи, уставившись глазами в никуда. – Я ведь хотел только обезопасить от вампиров людей, а не сжечь заживо их самих…
- Здесь нет твоей вины, - Иветт мягко взяла его за руку. – Они сами навлекли это на себя. Преступники и убийцы всегда кончают плохо. А Жанне ты спас жизнь, как и многим людям, которые в будущем могли бы стать жертвами этого так называемого театра.
Луи же внезапно вспомнился Сантьяго, который в предвкушении пиршества изнурял себя голодовкой – и вряд ли он был единственным. Но пиршество так и не состоялось, вместо наслаждения пришла агония. Знакомы ли были этим созданиям другие наслаждения, другие радости? Было ли в их существовании хоть что-то светлое? Луи казалось, что нет. Умей они наслаждаться жизнью, а не её отнятием - им не было бы нужды истязать себя голодом ради кровавого ритуала, который, похоже, и составлял для них весь смысл существования.
Может, ему не стоило ходить в полицию, а стоило вернуться следующим вечером в театр? Найти Сантьяго, попытаться убедить его в том, что не все радости жизни заключены в отнятии чужой крови? Сантьяго всё время строил из себя шута – но что он прятал за этой маской? Теперь уже никто никогда этого не узнает.
- Я помолюсь за них в церкви, - молвила Клодия. – Ведь они все родились людьми, значит, души у них человеческие. А душа человека бессмертна, её не уничтожить никакому тёмному колдовству, что превращает людей в вампиров.
- Да, милая, - проговорил Луи. – Конечно. А я, пожалуй, пойду навещу Жанну.

Часть 22

Когда Луи появился в доме доктора Бру, Жанна, вопреки его ожиданиям, уже не лежала в постели, а сидела в кресле гостиной, кутаясь в шаль.
- Как же я рада вас видеть, месье Луи, - улыбнулась она. – Как видите, моя рана оказалась не столь опасна.
Повернувшись к доктору, девушка молвила:
- Мне хотелось бы остаться наедине с моим спасителем. У меня к месье Луи важный разговор.
- Вы хотели бы, чтобы я вас оставил? – в голосе доктора Бру слышалось лёгкое недоумение.
- Нет, конечно, я не выгнала бы вас из вашей собственной гостиной, - поспешно заговорила Жанна. – Но, возможно, мы могли бы уединиться в той комнате, где я провела сегодняшний день? Ведь горничная уже убрала мою постель.
Казалось, доктор сейчас разинет рот, услышав подобное заявление из уст столь милой девушки. Луи уже ожидал гневной тирады – однако хозяин дома внезапно потёр лоб.
- Конечно, - произнёс он, и в голосе его слышалось странное спокойствие. – Располагайтесь, как вам удобно. Я вас провожу.
Когда они с Жанной остались вдвоём, а доктор закрыл за ними дверь, до вампирского слуха Луи донёсся его шёпот:
- Уже таким же ханжой становлюсь, как эти напыщенные господа… Словно у мужчин и женщин и мыслей никаких быть не может, как только о разврате… Будто женщина - не человек и пригодна лишь для сомнительных развлечений… Как же заразителен дурной пример…
Разумеется, сам доктор и подумать не мог, что кто-то способен его услышать.
- Месье Луи, - начала Жанна, опустив взгляд. – Разговор и вправду серьёзный. Я сегодня думала над этим целый день… Вы спасли мне жизнь, месье Луи, и моей благодарности нет пределов. Но я помню о том, в чём вы признались мне вчера ночью, и должна сказать, что очень ценю ваше доверие. Наверное, вам приходится непросто, и вы совсем не желали стать… Я хотела сказать – ведь вы наверняка предпочли бы остаться обычным человеком?
Жанна внимательно смотрела на собственные руки.
- Вы о том, трудно ли мне быть вампиром? – прямо спросил Луи. – Сначала было трудно. Потом привык.
- Это хорошо, - Жанна всё же подняла глаза, встретившись взглядом с собеседником. – Но я подумала – возможно, будет лучше, если доктор Бру вас осмотрит? Конечно, я прекрасно понимаю, что вряд ли он сможет исцелить ваш недуг, но что если в будущем это поможет таким, как вы? Или… или среди таких, как вы, это не принято? Может быть, вы давали клятву хранить существование вашего… народа в тайне? Хотя тогда вы и мне не признались бы.
Луи тщательно пытался собраться с мыслями. Такого предложения он никак не мог ожидать – и теперь пребывал в полной растерянности.
- Жанна, - вымолвил наконец он, - я и сам не знаю, что принято у вампиров, каковы их традиции и законы. Я почти не видел других вампиров. Я знаю того, кто превратил меня в себе подобного, знаю свою приёмную дочь, которую вынужден был превратить я сам, чтобы спасти от смерти. Но о вампирах из театра я даже узнать толком ничего не успел, а теперь и не узнаю – сегодня их уничтожил отряд полиции. Я никогда не искал встречи с себе подобными, потому что хотел быть человеком – насколько это для меня возможно. Мир созданий ночи для меня слишком жесток.
- Человек… - прошептала Жанна. – Человек в теле вампира. Но ведь благодаря этому вы бессмертны, а значит, сможете увидеть, каким станет мир, когда других людей уже не будет на свете. Если доктор Бру, осмотрев вас, сможет понять хоть что-нибудь, возможно, спустя многие годы врачи продвинутся гораздо дальше. И тогда вы это увидите, месье Луи. Если удастся победить ваш недуг, то в мире больше не останется вампиров.
От волнения девушка сжала ладони в кулаки.
- А вы сможете подготовить доктора Бру к подобному испытанию? – слегка улыбнулся Луи, пытаясь разрядить обстановку.
- Я постараюсь сделать всё, что для этого потребуется, - твёрдо произнесла Жанна. – Только, я думаю, лучше будет, если мы подготовим его вместе.

***
- Благодарю вас, господин де Пон дю Лак, что согласились принять участие в эксперименте, - сказал доктор Бру, когда месяц спустя они в очередной раз встретились. – И вас, мадемуазель де Пон дю Лак, тоже. Вы очень отважная молодая дама. Должен честно сказать, что пока результаты всех проведённых мной исследований ставят гораздо больше вопросов, чем дают ответов. И всё же вы правы: если существует болезнь, врачи обязаны о ней знать, чтобы со временем научиться лечить. Я даже приготовил для вас вознаграждение за вклад в науку.
Достав из ящика стола два бумажника, он вручил один из них Клодии, другой – Луи.
- Ты слышал, отец? – серьёзно произнесла Клодия. – Мы с тобой послужили науке. И я уверена, что когда-нибудь врачи научатся лечить вампиров, даже если пройдёт очень много лет. И когда это случится – ты увидишь Средиземное море голубым, отец. Да, во время путешествия из Луизианы во Францию я слышала ваш разговор с матушкой Иветт. И помню, что ты очень хотел увидеть голубое море.
- А ты, Клодия? – Луи со слезами на глазах обнял её, нисколько не смущаясь присутствием доктора. – Чего хотела бы ты? Может быть, вырасти? Стать взрослой девушкой и вызывать восхищение у мужчин?
- Я и так взрослая девушка, отец, - отвечала Клодия. – Мне достаточно восхищения моего дорогого Эдуарда, и мой рост меня устраивает. Представляешь, сколько бы мне пришлось шить новых платьев, если бы я начала из всех вырастать? Больше всего на свете я хотела бы дать надежду другим вампирам, отец. Чтобы никогда не было нового Театра вампиров, где на сцене актёры пожирают живых людей.
Когда, покинув доктора Бру, отец и дочь вернулись в свой особняк, там их ждала Жанна, которая с недавних пор стала у них горничной. Больше Жанне некуда было идти: родители её умерли, наследство ушло на раздачу карточных долгов отца, и, чтобы не умереть с голоду, девушка бралась за любую работу. Так Сантьяго и заманил её в Театр вампиров, пообещав, что она станет шить костюмы для актёров…
«И лучше бы ему этого не делать, - заявила Жанна. – Тогда, глядишь, и жив бы остался».
Жизнь необычной семьи возвращалась в привычное русло.

Часть 23

Бывают на свете люди, которые всю жизнь сосредоточены на каком-то одном деле и достигают в нём совершенства. А бывают и такие, чьи интересы поражают своим разнообразием, - и порой они достигают совершенства во многих, совсем не схожих друг с другом занятиях.
К таким принадлежал и молодой естествоиспытатель Кристиан Бру, сын известного врача и выпускник престижного университета, чьей страстью, помимо естественных наук, было собирание фольклора. В 1816 году эта страсть привела его в Лондон – город, в котором, по слухам, обитает больше привидений, чем где бы то ни было. И неудивительно – ведь поговаривают, что столица Англии выстроена на месте древнего языческого святилища.
В Лондоне Кристиана приютил в своём доме пастор Джозеф Смит, старинный друг отца. С пастором Кристиан быстро нашёл общий язык, как и с его дочерью Элизой, которая приехала к отцу погостить вместе с супругом. Супруг же Элизы, Арман, хотя и отличался прекрасными манерами и знанием светского этикета, казался несколько замкнутым. Кристиан знал о нём лишь то, что они соотечественники: десять лет назад Арман перебрался в Лондон из Франции.
Водились за Арманом и кое-какие странности. Днём он не появлялся вовсе, лишь вечером спускался к ужину – да и то к самому его концу. Тогда пастор наливал в бокал зятю прозрачную жидкость, что всегда хранилась в бутыли, из которой больше никто не пил. Задавать вопросы Кристиану не хотелось: перед поездкой он прочитал об Англии и англичанах всё, что только мог, и прекрасно знал, как те дорожат своей частной жизнью.
И всё же привычки Армана наводили Кристиана на мысли, отделаться от которых не удавалось. Потому что молодому собирателю фольклора было слишком хорошо известно, каким персонажам народных поверий подобные привычки свойственны.
Арман, казалось, тоже присматривался к Кристиану, а порой словно прислушивался к его мыслям. На лице его в такие минуты появлялось выражение глубокой задумчивости.
Неизвестно, сколько бы длилось это взаимное молчаливое изучение друг друга, если бы однажды Кристиан не решил посетить знаменитый театр Рено и, вернувшись с представления, не начал бы за ужином беседу о поразившем его невероятно талантливом актёре, выступающем под псевдонимом Лестат де Валуа.
- Я попросил у него автограф, - возбуждённо рассказывал Кристиан, - и он согласился! Вот, посмотрите же!
Арман взглянул на автограф лишь мельком и тут же перевёл взгляд на свой бокал с неизменным прозрачным напитком.
Когда же Кристиан сообщил о своём намерении посещать все представления с участием Лестата де Валуа и каждый раз подкарауливать его у служебного входа, Арман, видимо, принял какое-то решение.
- Послушайте, - заговорил он. – Я знаю Лестата де Валуа очень давно, гораздо дольше, чем вы можете себе представить. Если хотите узнать его… и меня поближе, я зайду к вам в комнату спустя полчаса после ужина.
Элиза, казалось, готова была ахнуть, а пастор приподнял брови в явном удивлении. Однако оба промолчали.
Ровно через полчаса после ужина – Кристиан убедился в этом по висевшим в его комнате настенным часам – господин Арман негромко постучался в его комнату и, получив приглашение, вошёл.
- Вы догадываетесь, господин Бру, что я не обычный человек, - начал он. – И мне известно, кого я вам напоминаю… Признаться, я долго не решался вам открыться, а потому тщательно прощупывал ваши мысли, пытаясь понять, можно ли вам доверить важную тайну. И пришёл к выводу, что вас не испугать не изученным вашей наукой явлением и что хранить секреты вы умеете. Как известно, недомолвки очень часто приводят к недоразумениям, порой трагическим. Поэтому скажу прямо: я вампир.
- Так я и догадывался, - спокойно и серьёзно отвечал Кристиан. – Но можно ли тогда спросить: что представляет собой та прозрачная жидкость, которую вы пьёте за ужином?
Арман расхохотался от души. А отсмеявшись, объяснил:
- Самая обычная вода с сахаром. Питательной ценности для мне подобных не представляет, но и вреда от неё никакого. Господин Смит хотел бы, чтобы я мог разделить семейную трапезу – вот и придумал для меня такое угощение. Признаться, я ему благодарен: я ведь триста лет не ужинал за столом, в обществе обычных людей. Что же до остального… Скажите, что вам интереснее: моё вампирское существование или же моё возвращение в обычный мир?

Часть 24

- Ваше возвращение в обычный мир, - немедленно отвечал Кристиан. – Разумеется, я не знаю наверняка, но предполагаю, что ваше вампирское существование не слишком отличалось от того, что рассказывается в легендах.
- Вы правы, - в голосе Армана появилась едва заметная грустинка. – Мне была дарована долгая жизнь, какой не бывает у людей – однако триста лет были потрачены впустую. Утешает то, что впереди меня ждёт гораздо больше, чем какие-то триста лет. А поворот в моей судьбе случился тогда, когда мой друг, которого вы знаете как Лестата де Валуа, но чья настоящая фамилия – де Лионкур, решил вернуться в театр Рено, где играл, прежде чем стать вампиром. Да, да, он тоже вампир, но не думаю, что он будет на меня злиться за то, что выдал вам его тайну: он сам спит и видит, как бы поведать людям о нашем существовании. Так что к служебному входу можем в следующий раз прийти вдвоём… и дать ему понять, что вам уже известна его сущность. Так вот, стоило Лестату ступить в фойе театра и встретить старых друзей… А друзья его и в самом деле постарели – ведь прошло более четверти века! Они, разумеется, удивились, как Лестат «хорошо сохранился», но донимать вопросами его не стали. В конце концов, он мог ответить, что ему и самому это неизвестно. Так вот, как только Лестат встретил старых друзей – сразу же понял, что никуда больше не уйдёт. Ему с радостью вернули его любимую роль Лелио – новый исполнитель в тот вечер как раз прихворнул. Так Лестат выиграл пари, которое мы с ним заключили перед отплытием в Англию: что ему удастся вернуть себе то место в жизни, которое он занимал, будучи человеком. Как видите, для него всё прошло достаточно просто.
А вот я… я встретил Элизу. Дочь священника, ей было тогда всего шестнадцать лет. И я влюбился. Понимаете, что это означало для вампира? Я тайно следовал за ней повсюду, подсматривал в окна её дома. А потом Элиза прислала мне письмо – оказалось, что она тоже в меня влюблена… Я собирался сжечь письмо, а потом пойти и сказать Элизе, что не люблю её и что лучше ей меня забыть. Но духу мне не хватило. И тогда я сделал нечто безумное: сунув за пазуху письмо, побежал к пастору Смиту, отцу Элизы, и попросил его принять мою исповедь.
Наверное, меня и вправду сюда направил Бог. Потому что пастор Смит поверил каждому моему слову. И потом мы говорили, о многом и важном. О том, что если я искренне раскаялся, то больше не должен грешить. Не должен убивать, понимаете? Это стало концом моего существования как вампира, как чудовища и нежити. Поначалу было трудно – моё тело требовало человеческой крови. Потом я привык насыщаться кровью кур и свиней. Я не имел больше права оступиться, я хотел искупить свои грехи.
Мы часто встречались с пастором Смитом. Спустя год я осмелел и попросил руки его дочери. Пастор Смит не собирался выдавать свою дочь замуж так рано, но позволил нам встречаться – и мы встречались восемь лет подряд. А год назад Элиза всё-таки стала моей женой.
Арман замолчал – видимо, ему требовалось время, чтобы успокоиться после подобного рассказа.
- С тех пор мы с Элизой счастливы, - улыбнулся он. – А что касается Лестата, то с ним всё было гораздо проще. Одна цыганка в театре поняла, кто он такой, и наложила на него заклятие. Сказала, что отныне любая охота на людей окончится для него неудачей – и он в этом убедился, поголодав несколько ночей. В конце концов ему пришлось тоже перейти на свиней, хотя на шеи молодых красавиц он иногда посматривает.
- Благодарю вас за столь замечательный рассказ! - искренне воскликнул Кристиан. – Наверное, вы хотели бы, чтобы я сохранил его в тайне?
- Не обязательно всё хранить в абсолютной тайне, - серьёзно возразил Арман. – Лишь обещайте не использовать сообщённые мной сведения во зло.
- Обещаю, - произнёс Кристиан и крепко пожал вампиру руку.
Вот такой поворот судьбы ждал двух вампиров в Лондоне. Нам же, как и Кристиану Бру, чьё любопытство в области народных поверий рассказ Армана удовлетворил более чем достаточно, предстоит вернуться во Францию, а если точнее – в окрестности Парижа.

Часть 25

Он давно уже потерял счёт ночам, да и годам тоже. Бродил по лесу, стараясь не попадаться на глаза людям. Те, впрочем, тоже не искали с ним встречи, считая опасным лесным духом.
Дома у него не было. Ни в те времена, когда он был человеком, ни в те, когда наслаждался могуществом вампира. Потому что Театр вампиров никак не мог называться домом, более всего он походил на притон – наподобие тех, с которыми была связана его прошлая жизнь смертного бродяги.
В притонах, как известно, хорошему не учат. И в этом притоне, по ошибке именуемом театром, его научили страшному греху: продлевать своё существование за счёт крови невинных людей. За это он и был низвергнут в адский огонь.
Что произошло незадолго до того, как он попал в ад, лесной скиталец помнил плохо. Ему очень хотелось есть, но было почему-то нельзя. А когда наконец стало можно, еду у него отобрали – вырвали из-под самого носа. Так он и улёгся тогда в свой гроб голодным.
А потом ему стало очень больно.
Как удалось спастись от адского огня – это вспоминалось ещё труднее, да и не хотелось ему вспоминать своё пребывание в аду. Кажется, он прыгнул в какую-то бочку с водой, да так и уснул там, не нуждаясь в воздухе – потому что зачем же воздух тому, кто уже умер и приговорён к аду?
Потом он полз по ночным улицам, выбирая самую тень, потому что слишком боялся людей. А от запаха их крови по щекам текли слёзы: безумно хотелось есть, и в то же время кровь людей вызывала в нём панический страх. Он не смог бы сделать ни глотка, даже если бы какой-нибудь очень добрый человек, каких в мире и не бывает, захотел бы с ним поделиться… Кровь людей в его сознании навсегда отныне была связана с болью от огня.
В лесу было проще – там можно было добывать спящих по ночам зверьков, этому не могла помешать даже такая страшная слабость. Мало-помалу силы возвращались, спустя месяц он смог охотиться на дичь покрупнее, а значит, и питаться стал более сытно. Но кожа его так и осталась чёрной, словно у чертей на картинках, а на голове не росло больше ни одного волоса. Отныне ему никогда уже не удастся выдать себя за человека.
После каждого лета наступала осень, а потом зима, и лесной скиталец начинал отчаянно мёрзнуть. Это совсем неудивительно для того, у кого нет и никогда не было дома. Но тёплую одежду взять было негде.
Как-то раз он обнаружил, что за ним следит человек. Самый обычный, пахнущий так же, как и все люди. Никакого искушения запах его крови у лесного скитальца не вызвал, ведь теперь тот был более или менее сыт. Однако соблазн выйти к человеку и заговорить с ним был почти неодолимым: в конце концов, он ведь и сам родился человеком! Таким же, как и все! Пусть на бродяг приличные люди смотрели с презрением – но он не виноват, что ему не повезло иметь свой дом! Как же он всегда мечтал хотя бы о каморке…
Поэтому лесной скиталец не поверил своим ушам, когда спустя примерно неделю человек сам вышел ему навстречу, протянул вперёд пустые ладони, показывая, что безоружен, и произнёс:
- Меня зовут Кристиан. Хочешь, будем жить вместе? В одном доме?
Он уже очень давно ни с кем не разговаривал. Так давно, что сам не знал, сумеет ли ответить, не разучился ли говорить совсем. Но всё-таки произнёс:
- Я хочу с тобой жить… И меня зовут Сантьяго.
В доме у Кристиана и вправду было тепло. Поначалу Сантьяго боялся пламени в камине, поэтому каждый раз, завидев огонь, хватался за руку Кристиана. Однако со временем понял, что этот огонь не сделает ему больно. Никакая вещь в доме Кристиана не причинила бы ему боли, потому что теперь это был и его собственный дом.
Дни Сантьяго проводил в спальне, куда благодаря ставням не проникали солнечные лучи, а вечером спускался к Кристиану. Тот неизменно угощал его водой с сахаром – вкуснейший напиток! – а потом они вели долгие беседы.
И в этих беседах Сантьяго мог быть искренним, мог наконец снять маску шута, которую когда-то очень давно навязал ему предводитель уличной шайки, где юный Сантьяго искал убежища и защиты, маску, которая не сходила с его лица, пока он переходил из одной банды в другую, которая осталась при нём и тогда, когда один из парижских вампиров сделал его бессмертным, создав таким образом для Армана ещё одного слугу…
- Ты очень, очень хороший, - шептал Сантьяго, наклонившись к самому уху Кристиана. – Мы теперь всегда будем вместе… Это наш общий дом…
И Кристиан с улыбкой обнимал его в ответ.

Часть 26, заключительная

Вечер выдался тёплым, и окно в гостиной семьи Пон дю Лак было распахнуто. Иветт, тем не менее, куталась в шаль, которой её заботливо укрыл Луи: сквозняки часто подкрадываются незаметно, а Иветт была уже не в том возрасте, когда можно пренебрегать своим здоровьем.
С той незабываемой и странной ночи, когда Луи впервые встретился с Лестатом, прошло более четверти века, а люди, увы, не бессмертны. Госпожа де Пон дю Лак до сих пор была красавицей, но в волосах у неё появились седые пряди, а фигура стала полнее – впрочем, по мнению многих, зрелая красота сделала Иветт ещё привлекательнее.
Луи же по-прежнему было двадцать четыре года. В этом возрасте ему суждено остаться навеки. Чтобы не казаться намного моложе своей жены, он прибегал к различным уловкам, одной из которых была искусственная седина, а другой – грим наподобие театрального, который он наносил на лицо каждый вечер.
Клодия же в доме больше не жила: как и предвидели Луи с Иветт, мадемуазель де Пон дю Лак вышла за господина Эдуарда Пенна, и вот уже год они путешествовали по всему миру, присылая родителям письма с рассказами обо всём, что им довелось увидеть.
Пон дю Лаки принимали важного гостя, сына их давнишнего друга – доктора Бру-младшего, который, правда, предпочитал, чтобы его называли просто Кристианом. От Кристиана Луи узнал, что Сантьяго всё-таки выжил в том страшном пожаре, случившемся отчасти по его вине. Это приносило облегчение. Увы, пережитый ужас не прошёл для Сантьяго даром: разум его, прежде вполне человеческий, теперь хотя и не превратился в разум дикого зверя, но напоминал отныне сознание то ли ребёнка, то ли пришельца из другого мира. Кристиан, однако, наотрез отказывался считать Сантьяго умственно отсталым, будучи уверен, что его мышление просто слишком отличается от привычного людям.
Лестат же, как удалось узнать Луи из рассказов Кристиана, вернулся к своей мечте и вновь стал Лелио, которым был когда-то. Вроде бы Луи приходилось об этом слышать… Хотя где? Ведь о прошлом Лестата он до сих пор ничего не знал! Не во сне же ему это привиделось? Или… всё-таки во сне?
Сколько всё-таки этому удивительному человеку довелось узнать о вампирах! Он встречался с Арманом, с Лестатом, Сантьяго жил с ним под одной крышей… И как естественно Кристиан относился к непознанному, не выказывая ни малейшего страха! Было бы странно, если бы однажды молодой учёный не очутился и здесь.
Луи уже давно доверял семейству Бру. А потому охотно ответил на все вопросы, которые задавал Кристиан. Надо сказать, что тот оказался на редкость внимательным слушателем. А уж бумаги израсходовал целую гору, записывая повествование Луи и его отважной и преданной супруги.
- Что же вы собираетесь делать с вашей книгой, когда она будет написана? – спросил наконец Луи. – Опубликуете её как научный труд? Или как готический роман?
- Научные труды лучше оставить моему отцу, - отвечал Кристиан Бру. – Я же собираюсь издать свои записи как документальную повесть. Люди должны знать о тех, кому удалось преодолеть такое невероятно трудное испытание, как вампиризм, для многих других ставший проклятием. История вашей жизни вдохновляет, она заставляет человека задуматься о своём месте в мире, о своих возможностях. И о том, чтобы всегда оставаться самим собой, хранить свой внутренний свет, какой бы грозной и непобедимой ни казалась тьма вокруг… Я очень рад, что мне удалось получить согласие всех участников событий на использование подлинных имён. Вот только название я пока не придумал. Быть может, «История жизни вампиров»? Оно, несомненно, привлечёт внимание читателей…
- Лучше назовите вашу книгу «История о колдовстве и людях», - вмешалась Иветт. – Ведь она о том, что всегда нужно оставаться людьми, вопреки любому колдовству, любым тёмным силам. Мой Луи – человек. И моя дочь Клодия. И я сама. И Лестат, надеюсь, нашёл своё место в жизни, вернувшись в свой настоящий дом. И господин Арман, с которым наша семья, правда, никогда не была знакома. И Сантьяго, даже если он может показаться кому-то безумным.
- Сантьяго – невероятный человек, - согласился Кристиан. – Признаюсь, ближе него у меня никого нет – кроме отца, конечно. Да, госпожа де Пон дю Лак, вы правы. Это история о людях, а потому и название должно быть связано с людьми. И лучше того, что предложили вы, по-моему, не найти.

Конец истории о колдовстве и людях