spero, ergo sum
Название: В арктических дальних снегах
Автор: Дочь капитана Татаринова
Бета: fandom Library of Adventures 2014
Канон: к/ф «Земля Санникова»
Размер: мини, 1157 слов
Персонажи: Александр Ильин, Евгений Крестовский
Категория: джен, AU
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: а что, если Крестовский упал с обрыва более-менее удачно?
читать дальшеЭх, как же пригодились бы теперь Ильину собаки! Хотя бы одна, чтобы помочь тащить эти кажущиеся неподъёмными нарты! Бросить бы их, оставить — как брошены уже где-то там, за белым маревом снегов, почти все припасы. Но нет, нельзя! А дорога кажется бесконечной. Неужели сбился, заблудился? Неужели идёт не туда? От одной этой мысли внутри холодело. Ведь отошли от Земли Санникова не так далеко! Ровным, уверенным шагом, почти бегом, с упряжкой они шли день. Чуть больше дневного перехода, ведь на следующее утро до катастрофы они успели пройти не больше часа. А теперь вот пошли третьи сутки. Где же она, эта земля? Неужели — закружили, заблудились? Но тогда... Тогда конец.
И Евгений... ох, сумасшедший! Ну кто ж его просил карабкаться на эту скалу! Высоты не боялся совершенно, надеялся, что равновесие удержит и тело не подведёт — как тогда, на башне. Полез опять — сам. И, конечно, без страховки — где ж её взять-то, на ледяном склоне? Ну и сорвался. Встал на подтаявшую снизу глыбу, она перевернулась под ногой... Он повис на верёвке, хорошо хоть, второй конец был намертво сжат в кулаке Ильина. Конечно, он бросился вытягивать друга. Ну да, друга. Столько пережили вместе, тут невольно другом будешь считать любого, даже самого непутёвого человека. И, конечно, соскальзывать в пропасть начали оба. За что держаться-то, кругом только лёд... И вбитый в него нож удержит ненадолго. А Евгений — он только кажется легкомысленным, поверхностным, бесшабашным. Ему всё далеко не так легко даётся. Но тоску он прячет за показным весельем и живёт так, словно завтра потоп. Что же у него произошло-то, что он вот так наплевательски стал относиться к собственной жизни? Вот и тогда, над пропастью вися, смотрел, как будто говорил: «Отпусти, дурак! Оба ведь разобьёмся!» И верёвку перерезал — чтобы он, Ильин, выжил.
Высота там изрядная, а внизу — наст. И скалы тоже. Повсюду. Надеяться на то, что при таком падении можно выжить, глупо и наивно. Это же гарантированная смерть, шею сломать — раз плюнуть. И всё же Ильин не хотел верить очевидному. Впрочем, в пропасть Крестовский не слетел, он лежал сравнительно близко. Так, может?.. Нет, конечно, ему уже ничем не помочь. И хорошо ещё, если мгновенно умер, не мучился. Но всё равно уйти, не проверив, не убедившись, — никак нельзя. Александр сам не помнил, как он слетел с этой скалы следом, как побежал к неестественно раскинувшейся на белом снегу тёмной фигуре, как затаил дыхание... И не поверил собственным ощущениям, почувствовав, как бьется пульс. Живой! Ещё живой! А сломанные ноги — Господи, какой же это пустяк! Главное, шею не сломал и спину не повредил. Остальное... Всё остальное поправимо!
Ох и ругался же очухавшийся Крестовский, когда понял, что волокут его на нартах обратно, к острову! Ох и честил же начальника экспедиции! Заверял, что возвращаться — плохая примета, что пути домой теперь не будет, что эта трёхдневная задержка может оказаться роковой — а ведь они только на один день пути и отошли-то от острова. Потом просил или оставить, или дать револьвер. Ильин не слушал. Он только об одном думал: «Успеть бы! Только бы Мишка Губин не успел уйти вглубь острова! Только бы застать его! Ведь можно же ещё спасти, можно! За один день лежания в нартах он не успеет обморозиться, не успеет заработать пролежни или ещё какие-нибудь осложнения. Не должен. Только надо торопиться». Эта мысль засела в мозгу, и он даже усталости почти не чувствовал — бежал как на пожар.
Теперь не то что бежать — идти не хотелось, оторвать ноги ото льда казалось непосильной задачей. Лечь бы и не вставать. Спать, спать, спать... Ну да, так можно и насмерть замёрзнуть. Но не всё ли равно?... Где она, та земля? Только одинаковые, совершенно одинаковые торосы. И, кажется, возвращается снежная слепота. Тогда, по дороге на Землю Санникова, она тоже появилась. И они даже разругались все, потому что начальник экспедиции идти не может, а участники — не желают никуда идти. Тогда. А что теперь?
— Сашка? — тихо, едва слышно позвал Крестовский.
Надо же, по имени назвал. Обычно по-другому общались.
— Александр... Петрович... не валяй дурака. Зря ты... вернуться решил... сейчас бы... половину пролива... пересек бы...
— Зря — не зря, какая теперь разница? Я не знаю, где мы. Заблудились, похоже. Так что это ты меня прости. Хотел как лучше, — Ильин опустил голову.
Давно ему не было так тошно, как сейчас.
— Перестань. Припасы есть? У меня компас в кармане... сориентируешься... Только дай револьвер, ладно? Освобожу тебя от лишних проблем...
— Не смей! Даже думать не смей, Женька! Не для того нам Игнатий его давал, чтобы... Ты потерпи, слышишь? Потерпи, уже недолго осталось. Должна же эта клятая земля показаться! Я же помню, мы её из-за торосов не видели, пока в считаных километрах не оказались! Потерпи. Сейчас...
Ильин рывком встал — до этого, чтобы расслышать едва различимые слова друга, ему приходилось стоять на коленях рядом, — отряхнулся и попытался дойти до ближайшего тороса, не качаясь. Нельзя, ни в коем случае нельзя показывать свою слабость! Он дойдёт. Должен дойти. Уже не ради себя — хотя бы ради тех, кто остался на Земле Санникова, ради жены, которая всё ещё ждет его там, на берегу, и надеется на встречу, несмотря ни на что. Ради этого балбеса, который на оружие засматривается. Кстати, интересно, а если выстрелить в воздух — кто-нибудь услышит? Или они слишком далеко? Ох, каким же крутым показался склон, как же высоко карабкаться...
Достигнув вершины, Ильин сначала испугался, что ослеп. Солнце тысячами бликов отражалось от снега, и он зажмурился, вытирая рукавом набежавшие слёзы. Но последнее, что он увидел перед тем как закрыть глаза... Показалось? Наверное, соринка попала, или мерещится уже? Он осторожно открыл глаза, прикрываясь меховой рукавицей, ещё раз посмотрел на горизонт. Нет, не показалось. Вот она, вот она, голубушка! Дошли! Они всё-таки вернулись обратно!
Вниз, к неподвижно лежащему Крестовскому, он скатился едва ли не кубарем, и, прихватив поудобнее нарты, уверенно и быстро — откуда только силы взялись — потащил их наверх.
— Не надрывайся, Сашка. Тебя так надолго не хватит. Давай помогу... — прохрипел Евгений, но Ильин только отмахнулся:
— Надолго и не надо, дружище! Вечером будем дома, понимаешь! Я видел землю, она совсем рядом! И место... понимаешь, мы возле самой деревни онкилонов, через хребет перемахнуть — и всё! А там ведь Губин остался, он первосортный врач. Так что потерпи, чуть-чуть осталось. Мы вернулись, Женька! Мы всё-таки добрались...
Крестовский закрыл глаза. Неужели и правда добрались? Но вот она, на локте приподнимешься — видно, тёмная громада Земли Санникова. Не отпустила она, не дала уйти. Но это сейчас почему-то ни капли не пугало. Скорее, наоборот, впервые за долгое-долгое время ему стало спокойно и как-то тепло на душе. Теперь стоит только выстрелить разок — и онкилоны прибегут на звук и помогут дойти. И ушедшие за помощью снова увидят знакомые лица, и ночевать уже будут в знакомом доме. И... кажется или Долина Тысячи дымов опять парит? Ну да, белые облачка именно оттуда. Катастрофа отменяется. Хорошо-то как, господи! Несмотря на мучительную боль в сломанных ногах, несмотря на то, что он все-таки переохладился, — всё равно. Хорошо уже то, что теперь сомнений не осталось. Он будет жить. Всё-таки будет. Ещё не время помирать, и от понимания этого почему-то захотелось если не петь, то хотя бы смеяться. Ильин тоже — задыхается, тащит, а у самого улыбка с лица не сходит. Возвращаться — плохая примета? Почему же им-то сейчас кажется, что они вернулись домой?..
Автор: Дочь капитана Татаринова
Бета: fandom Library of Adventures 2014
Канон: к/ф «Земля Санникова»
Размер: мини, 1157 слов
Персонажи: Александр Ильин, Евгений Крестовский
Категория: джен, AU
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: а что, если Крестовский упал с обрыва более-менее удачно?
читать дальшеЭх, как же пригодились бы теперь Ильину собаки! Хотя бы одна, чтобы помочь тащить эти кажущиеся неподъёмными нарты! Бросить бы их, оставить — как брошены уже где-то там, за белым маревом снегов, почти все припасы. Но нет, нельзя! А дорога кажется бесконечной. Неужели сбился, заблудился? Неужели идёт не туда? От одной этой мысли внутри холодело. Ведь отошли от Земли Санникова не так далеко! Ровным, уверенным шагом, почти бегом, с упряжкой они шли день. Чуть больше дневного перехода, ведь на следующее утро до катастрофы они успели пройти не больше часа. А теперь вот пошли третьи сутки. Где же она, эта земля? Неужели — закружили, заблудились? Но тогда... Тогда конец.
И Евгений... ох, сумасшедший! Ну кто ж его просил карабкаться на эту скалу! Высоты не боялся совершенно, надеялся, что равновесие удержит и тело не подведёт — как тогда, на башне. Полез опять — сам. И, конечно, без страховки — где ж её взять-то, на ледяном склоне? Ну и сорвался. Встал на подтаявшую снизу глыбу, она перевернулась под ногой... Он повис на верёвке, хорошо хоть, второй конец был намертво сжат в кулаке Ильина. Конечно, он бросился вытягивать друга. Ну да, друга. Столько пережили вместе, тут невольно другом будешь считать любого, даже самого непутёвого человека. И, конечно, соскальзывать в пропасть начали оба. За что держаться-то, кругом только лёд... И вбитый в него нож удержит ненадолго. А Евгений — он только кажется легкомысленным, поверхностным, бесшабашным. Ему всё далеко не так легко даётся. Но тоску он прячет за показным весельем и живёт так, словно завтра потоп. Что же у него произошло-то, что он вот так наплевательски стал относиться к собственной жизни? Вот и тогда, над пропастью вися, смотрел, как будто говорил: «Отпусти, дурак! Оба ведь разобьёмся!» И верёвку перерезал — чтобы он, Ильин, выжил.
Высота там изрядная, а внизу — наст. И скалы тоже. Повсюду. Надеяться на то, что при таком падении можно выжить, глупо и наивно. Это же гарантированная смерть, шею сломать — раз плюнуть. И всё же Ильин не хотел верить очевидному. Впрочем, в пропасть Крестовский не слетел, он лежал сравнительно близко. Так, может?.. Нет, конечно, ему уже ничем не помочь. И хорошо ещё, если мгновенно умер, не мучился. Но всё равно уйти, не проверив, не убедившись, — никак нельзя. Александр сам не помнил, как он слетел с этой скалы следом, как побежал к неестественно раскинувшейся на белом снегу тёмной фигуре, как затаил дыхание... И не поверил собственным ощущениям, почувствовав, как бьется пульс. Живой! Ещё живой! А сломанные ноги — Господи, какой же это пустяк! Главное, шею не сломал и спину не повредил. Остальное... Всё остальное поправимо!
Ох и ругался же очухавшийся Крестовский, когда понял, что волокут его на нартах обратно, к острову! Ох и честил же начальника экспедиции! Заверял, что возвращаться — плохая примета, что пути домой теперь не будет, что эта трёхдневная задержка может оказаться роковой — а ведь они только на один день пути и отошли-то от острова. Потом просил или оставить, или дать револьвер. Ильин не слушал. Он только об одном думал: «Успеть бы! Только бы Мишка Губин не успел уйти вглубь острова! Только бы застать его! Ведь можно же ещё спасти, можно! За один день лежания в нартах он не успеет обморозиться, не успеет заработать пролежни или ещё какие-нибудь осложнения. Не должен. Только надо торопиться». Эта мысль засела в мозгу, и он даже усталости почти не чувствовал — бежал как на пожар.
Теперь не то что бежать — идти не хотелось, оторвать ноги ото льда казалось непосильной задачей. Лечь бы и не вставать. Спать, спать, спать... Ну да, так можно и насмерть замёрзнуть. Но не всё ли равно?... Где она, та земля? Только одинаковые, совершенно одинаковые торосы. И, кажется, возвращается снежная слепота. Тогда, по дороге на Землю Санникова, она тоже появилась. И они даже разругались все, потому что начальник экспедиции идти не может, а участники — не желают никуда идти. Тогда. А что теперь?
— Сашка? — тихо, едва слышно позвал Крестовский.
Надо же, по имени назвал. Обычно по-другому общались.
— Александр... Петрович... не валяй дурака. Зря ты... вернуться решил... сейчас бы... половину пролива... пересек бы...
— Зря — не зря, какая теперь разница? Я не знаю, где мы. Заблудились, похоже. Так что это ты меня прости. Хотел как лучше, — Ильин опустил голову.
Давно ему не было так тошно, как сейчас.
— Перестань. Припасы есть? У меня компас в кармане... сориентируешься... Только дай револьвер, ладно? Освобожу тебя от лишних проблем...
— Не смей! Даже думать не смей, Женька! Не для того нам Игнатий его давал, чтобы... Ты потерпи, слышишь? Потерпи, уже недолго осталось. Должна же эта клятая земля показаться! Я же помню, мы её из-за торосов не видели, пока в считаных километрах не оказались! Потерпи. Сейчас...
Ильин рывком встал — до этого, чтобы расслышать едва различимые слова друга, ему приходилось стоять на коленях рядом, — отряхнулся и попытался дойти до ближайшего тороса, не качаясь. Нельзя, ни в коем случае нельзя показывать свою слабость! Он дойдёт. Должен дойти. Уже не ради себя — хотя бы ради тех, кто остался на Земле Санникова, ради жены, которая всё ещё ждет его там, на берегу, и надеется на встречу, несмотря ни на что. Ради этого балбеса, который на оружие засматривается. Кстати, интересно, а если выстрелить в воздух — кто-нибудь услышит? Или они слишком далеко? Ох, каким же крутым показался склон, как же высоко карабкаться...
Достигнув вершины, Ильин сначала испугался, что ослеп. Солнце тысячами бликов отражалось от снега, и он зажмурился, вытирая рукавом набежавшие слёзы. Но последнее, что он увидел перед тем как закрыть глаза... Показалось? Наверное, соринка попала, или мерещится уже? Он осторожно открыл глаза, прикрываясь меховой рукавицей, ещё раз посмотрел на горизонт. Нет, не показалось. Вот она, вот она, голубушка! Дошли! Они всё-таки вернулись обратно!
Вниз, к неподвижно лежащему Крестовскому, он скатился едва ли не кубарем, и, прихватив поудобнее нарты, уверенно и быстро — откуда только силы взялись — потащил их наверх.
— Не надрывайся, Сашка. Тебя так надолго не хватит. Давай помогу... — прохрипел Евгений, но Ильин только отмахнулся:
— Надолго и не надо, дружище! Вечером будем дома, понимаешь! Я видел землю, она совсем рядом! И место... понимаешь, мы возле самой деревни онкилонов, через хребет перемахнуть — и всё! А там ведь Губин остался, он первосортный врач. Так что потерпи, чуть-чуть осталось. Мы вернулись, Женька! Мы всё-таки добрались...
Крестовский закрыл глаза. Неужели и правда добрались? Но вот она, на локте приподнимешься — видно, тёмная громада Земли Санникова. Не отпустила она, не дала уйти. Но это сейчас почему-то ни капли не пугало. Скорее, наоборот, впервые за долгое-долгое время ему стало спокойно и как-то тепло на душе. Теперь стоит только выстрелить разок — и онкилоны прибегут на звук и помогут дойти. И ушедшие за помощью снова увидят знакомые лица, и ночевать уже будут в знакомом доме. И... кажется или Долина Тысячи дымов опять парит? Ну да, белые облачка именно оттуда. Катастрофа отменяется. Хорошо-то как, господи! Несмотря на мучительную боль в сломанных ногах, несмотря на то, что он все-таки переохладился, — всё равно. Хорошо уже то, что теперь сомнений не осталось. Он будет жить. Всё-таки будет. Ещё не время помирать, и от понимания этого почему-то захотелось если не петь, то хотя бы смеяться. Ильин тоже — задыхается, тащит, а у самого улыбка с лица не сходит. Возвращаться — плохая примета? Почему же им-то сейчас кажется, что они вернулись домой?..
@темы: фанфик, джен, фильм "Земля Санникова", G
-
-
30.04.2017 в 22:02-
-
30.04.2017 в 22:07